Владимир Васильев.
Кибеpпанк для pусских и неpусских.
Фантастика всегда олицетворяла собой прорыв в будущее. Не удивительно, что такая странная вещь, как компьютер, сразу же заинтересовала фантастов. В первую очередь, конечно, американцев, которые всегда почему-то оказываются впереди планеты всей. Лично я впервые прочел о страшных компьютерах и страшных хакерах у Джона Варли в романе (или повести) «Press Enter_». Меня потрясла мысль, что можно жить, не выходя из дома, и при этом тебя как бы не существует. Ну, и как советского тогда еще человека — что все это на халяву. Окончательно добил меня Виктор Пелевин и его незабвенный «Принц Госплана». До этого я ничего не понимал в компьютерах и считал их второй по ненужности вещью после автомобиля. Но Пелевин убедил меня: пора. И я уехал в Москву, зарабатывать на первую в своей жизни четверочку. Через три месяца я уже был в ФИДО. А потом набрел на файл — это оказался «Нейромант» Уильяма Гибсона. Приблизительно в эти же годы Андрей Чертков — в прошлом известный фэн, а ныне — профи от фантастики, — прожужжал всему фэндому уши: дескать, киберпанк — это круто.
И оказалось — вправду круто. Жесткая технократическая проза, непонятная смесь боевика, фантастики и постмодернизма. И это так подано, что крыша крепко съезжает набок. Я сразу стал подозревать, что до первой русской киберпанковской вещи ждать осталось совсем недолго.
Хотя, справедливости ради, нельзя не отметить: давным давно существовал в нашей фантастике человек, сам называющий себя «русским киберпанком». Я говорю об Александре Тюрине. Но в общем его нельзя считать киберпанком в прямом смысле этого слова, хотя написанная Тюриным в соавторстве с Александром Щеголевым повесть «Сеть», на мой взгляд, предтеча русского киберпанка. Первая ласточка.
И как-то так неожиданно случилось, что среди первых компьютерных романов оказался и мой. Но сначала — не об этом. Сначала — о Сергее Лукьяненко. О человеке, который испробовал себя в фантастике в самых разных жанрах и стилях, и везде оказывался лидером. Он написал «Лабиринт отражений» — вполне киберпанковский роман о Свободе и о Любви. Впрочем, кое-кто считает, что это скорее не киберпанк, а виртуалка, даже можно с этим согласиться, но ведь речь идет не о классическом киберпанке, который присущ мироощущению американцев, а о нашем. Так вот: «Лабиринт отражений» — это именно русский киберпанк. В этой книге русский человек рассказал о русских людях русским читателям. С какой стати ему писать об американцах? И именно поэтому «Лабиринт отражений» стал самой популярной книгой в сетях — ФИДО и Интернете. И говорят, народ стащил не менее трех тысяч копий.
Второй киберпанковский роман — «Сердца и моторы» В. Васильева — заметило значительно меньше народу, нежели роман Лукьяненко. Возможно, оттого, что он строже выдержан в классическом киберпанковском стиле и откровенно подражает «Нейроманту». Да и техническими подробностями он перегружен, пожалуй. Постараюсь учесть...
Третьим романом в жанре плаща и клавиатуры, несомненно, является «Свободный охотник» Александра Щеголева. Очень странный роман. Пожалуй, он был принят сетевым народом еще хуже, чем «Сердца и моторы», но не заметить его просто нельзя. Во всяком случае, он преподносит околокомпьютерные темы настолько своеобразно, что практически исчезает эффект узнавания. А это сильно влияет на популярность.
Стоит вспомнить и Михаила Тырина с его «Фантомной болью». Вполне удачный роман портит только явное незнание автором компьютеров и всего, с ними связанного. Ну, в самом деле — народ, сидящий рядом с антенной спутниковой связи и имеющий выход в глобальную сеть и при этом ломающий голову, как отослать некую информацию начальству, вызывает непроизвольную оторопь. Хороший парень Тырин, только с компами бы ему пообщаться... А так — вполне наш!
Вероятно, киберпанком является и новый роман Васильева «Техник Большого Киева», хотя там много чисто фэнтезийной атрибутики. Спустя полгода после написания стало отчетливо ясно: это все тот же русский киберпанк, слепо нащупывающий дорогу в окружающей жанровой толчее.
На примере этих вещей нетрудно уловить разницу между традиционным американским киберпанком и киберпанком русским. Американский — это в первую очередь постмодернизм, это смысловая надстройка над текстом и ни с чем не сравнимый дух будущего, зачастую откровенно чернушный. Русский в этом смысле более мелок и более традиционен; по духу он — все та же научная фантастика, и только по атрибутике можно понять, киберпанк это или нет. На мой взгляд, это болезнь роста — русский киберпанк еще слишком молод, он только нарабатывает традиции и осваивает пустынные территории. Но уже сейчас можно заметить некоторые сдвиги в сторону идеологии: русский киберпанк перестает опираться только лишь на атрибутику и начинает отращивать в себе некие черты, неприсущие традиционной НФ. Это заметно в «Лабиринте отражений», «Свободном охотнике» и вот теперь, насколько я понял, и в «Технике Большого Киева». Впрочем, один из столпов западного киберпанка Брюс Стерлинг, будучи в Питере, на вопрос, есть ли сегодня в Америке молодые писатели, которых можно отнести к этому течению в фантастике, ответил просто и однозначно: «Нет. Киберпанки — это наше поколение, это те, кто начинал в начале восьмидесятых. Нынешней молодежи еще только предстоит изобрести свой стиль.» Так стоит ли удивляться, что русский киберпанк, сплошь состоящий из людей лет на десять-пятнадцать моложе Гибсона со Стерлингом, отличается от классического американского?
Что касается Тюрина, то он изначально избрал западный путь: оттолкнулся от постмодернизма. Он одинок в своем направлении, лишь редкие вещи Виктора Пелевина иногда оказываются ему поддержкой — такие как «Святочный киберпанк».
И в заключение добавлю еще одну маленькую киберпанковскую деталь. Главные герои «Лабиринта отражений» и «Сердец и моторов» в процессе развития сюжетов встречаются, а значит русский киберпанк смело шагнул с книжных страниц в сеть и в жизнь, что он наконец-то вырос из мамашиных пеленок.
Держитесь, фэнтези и НФ... Мы уже пришли. И мы обретаем голос.
Москва, апрель-ноябрь 1998, Владимир Васильев.
